"Стал обходить по дуге - и машину понесло в пропасть…"
Я колесил по всей Абхазии, карабкаясь к самым высоким вершинам. Тем, что тонут в снегах и туманах. Отыскивал тропинки в селения, где и людей-то не осталось. Доживают век свой съехавшие набок дома. Стены расчерчены осколками, а калитки – что решето от пуль.
Чем ближе к грузинской границе – тем ужаснее картины. Городок Ткварчели стоит, а жизнь среди руин едва тлеет. Должно быть, именно так выглядел Сталинград в 43-м.
Еду выше и выше – пока мотор вытягивает. Ищу среди скал Бедийский собор Х века, построенный царем Багратом. Красота необыкновенная – но туристы сюда добираются редко.
Вместо собора вижу сожженный фургон. Подхожу ближе. Стою минуту, другую – чувствую: что-то здесь случилось. Слышу мягкий говор за спиной. Старик, весь в морщинах:
– Между прочим, в этой машине сгорело 18 человек…
В Очамчиру, городок неподалеку от границы, ехал я специально – здесь бегал давным-давно вдоль моря мальчишка, ставший звездой. Забивший один из самых главных и изящных голов в истории советского футбола. Виталий Дараселия!
Может, это странно. Но мне хотелось увидеть.
Тем более где-то здесь его, в 25 лет рухнувшего с автомобилем в пропасть, похоронили.
* * *
Я еду по пустому городку – верю и не верю, что все это было здесь. Вот будто облитый кислотой семафор перед заросшей одноколейкой. Автобусная остановка с полукругом блеклых букв "Очамчыра 2500". С советских времен уцелевший призыв "Водитель! Скорость в г. Очамчыра до 50 км/час". Я останавливаюсь, достаю фотоаппарат. Не упускать же такие пейзажи.
Должно быть, при советской власти здесь не было сердитых ухабов. Сегодня попробуй разгонись до шестидесяти. Оставишь колеса в оврагах.
Оглядываюсь по сторонам. Вот домик живой, вот заброшенный. Вот снова живой, с клумбой, а вот пустующая многоэтажка. Как высоко, однако ж, может забраться зелень – дом пророс, словно картофелина.
С войны прошло больше двадцати лет – но помнит ее в этом городке каждый. Сами улицы забыть не дадут.
Кладбище на самом въезде в город. Искать Виталия не пришлось – то, что я принял за мемориал жертвам войны, оказалось могилой Дараселии. Огромная плита, лицо из бронзы. Пятнадцать букв, никаких дат. Дараселия улыбается всякому входящему, каждому вспомнившему.
А заходят многие – кто оставил букет, кто-то две открытые, но не допитые бутылки шампанского. Кто-то положил камешки рядом с памятником.
Я достаю платок и смахиваю капли с бронзового лица.
Ночью был ливень.
* * *
Неподалеку чистит оградку древний абхаз. Такой в Очамчире знает каждого.
– Как же! – приподнимает брови. – Мама Виталика жива, сестра тоже, часто сюда заходят. Доезжаете до центра, светофор и сразу налево. Красивый дом…
Десять минут спустя я стучал в калитку того самого "красивого дома". Действительно, красивого. Клянусь, понятия не имел, зачем стучусь в эту дверь. Что скажу. Наверное, мне просто хотелось увидеть маму Виталия Дараселии. Все.
Пожалуй, я бы узнал ее, даже если б встретил случайно на улице – маленькая старушка похожа на Виталия невероятно.
Слова родились – о том, что я из Москвы. Вот ехал-ехал – и нашел. Хочу поговорить – но не сегодня, а… Завтра, например. Все ж к таким разговорам надо готовиться. Да и найти где-то в Абхазии диктофон. Я догадывался – это непросто. Урок на будущее: отныне беру диктофон в любую поездку. Во всякий отпуск.
– Вы действительно из Москвы? – улыбнулась старушка. – Заезжайте когда хотите. Жду вас. Зовут меня Мери.
Вопросы я выписал в тетрадку от руки, словно школьник. Силясь выводить разборчиво. Диктофон нашелся. А 85-летняя Мери дожидалась московского корреспондента в чудесном платье. Быть может, лучшем своем. Представила внука: "Бедо". Это здорово – как оказалось, память Бедо сохранила многое о легендарном дяде.
На диване разложены книжки, фотографии…
Я сидел, слушал и не понимал – почему в истории с гибелью великого Дараселии столько тайн? Откуда десяток версий – и каждая оказывается ложным следом? Родственники – вот они, живы и здоровы. Все помнят и все знают. Пусть и рассказывают сквозь слезы. До сих пор не принимая сердцем гибель Виталия.
– Видите карточку? – указывает старушка Мери на крайнюю. Пожелтевшую. Я всматриваюсь в глаза Виталия, в буковку "Д" на футболке. Слушаю.
– Эта карточка висела у нас в спортивном магазине. Тот загорелся, я кричала: "Виталика фото спасите!" – так спасли! Вытащили! Только вся желтая стала. А вот здесь обо всем есть, – Мери протягивает мне тоненькую зеленую книжку на грузинском.
Я и подумать не мог, что к 25 годам Дараселия успел написать книгу. Ни слова не понимая, открываю на середине. Чудесное фото – Дараселии в обнимку с Валерием Газзаевым. Оба смеются.
Ум отказывается верить, что один с этой картинки 34 года как покойник, другой – даже не изменился.
– Вы читаете по-грузински? – спрашиваю.
– Да, учила когда-то… А Виталика совсем молоденьким увезли в Тбилиси, он грузинский не знал вообще. Так за год выучил. Сам интервью на грузинском давал, для Тенгиза Сулаквелидзе переводил, тот по-русски вообще не понимал. А знаете, как удалось?
– Как?
– Марина, жена, писала грузинские слова русскими буквами. "Цкхали" – это "вода". Выводила на бумажке для него: ц-к-х-а-л-и… Так и запоминал. А вот фотографии с похорон. Видите, сколько людей собралось? Вся Абхазия хоронила, вся Грузия…
– Я слышал, глава грузинской компартии Шеварднадзе требовал, чтоб такого человека похоронили в Тбилиси.
– Это целая история была, большой скандал! Шеварднадзе требовал, чтоб хоронили в Тбилиси со всеми почестями, в Пантеоне великих людей. Это понятно, грузины его своим считали… Но мы, родня, хотели хоронить только здесь, в Очамчире. Я сына насильно сюда забрала. Два дня споров было.
– Грузинский ЦК можно было переспорить?
– Мы своих мертвых забираем. Это традиция.
– Мемориал невероятный.
– А какие были похороны, представляете? Памятник делали – полгода дизайнер у наших родственников жил…
– Привезли чудо-архитектора! – усмехнулся Бедо. – Человек с другой планеты. Очень своеобразный, все видел по-другому. Столько вариантов предлагал!
– Какие?
– Стоит, пьет, во весь рост…
* * *
– В тот день я сон плохой видела, – вспомнила вдруг Мери.
– Бабушкины сны – это что-то, – подтверждает Бедо. – Вы только послушайте. Со снами у нее особая история…
– Так что за сон?
– Будто открываю дверь в гараж – а там два больших венка из белых-белых цветов. Оба падают. Так страшно стало! Это ночь, Виталик еще жив был. Только собирался выезжать из Тбилиси сюда. В тот день его ждали. Мы еще на берегу моря жили. Стол накрыли родители невестки моей, она тоже из Очамчиры. Мамалыгу, мясо варили. Нету, нету, нету…
– Потом узнали, что случилось?
– Кто-то сказал – авария. Весь город Виталика искал, все туда поехали. Дома пустые стояли, делай что хочешь.
– 13 дней тело найти не могли.
– Вот это самые страшные дни. Не помню, чтоб я хоть на минуту заснула. Никто из родни не спал. Думала, вообще не найдем! Я считала, он живой!
Мери, не выдержав, расплакалась. Закрыла глаза платком.
– Если б не нашли – до сих пор искали бы, – глухо произнес Бедо. – Надеялись мы все тринадцать дней. Думали – может, уплыл, кто-то подобрал…
– Вы представляете, что случилось в тот день на Рикотском перевале?
– Да.
– Александр Бубнов рассказывал – Виталий очень гонял на машине. А тогда выехал в непогоду.
– Полная ерунда. Много говорили всякого про гибель Виталика – но мало кто знает правду. Слухи ходили, будто подрезали его на том перевале, кто-то вообще говорил, что "заказали"… Индийское кино!
– Но ведь была же белая краска на машине Виталика, когда ее достали! Вмятина! – Мери отняла платок от глаз.
– Вот это новость. Там была и вторая машина?
– Да, в пропасть улетели два автомобиля, – сразил меня подробностью Бедо. Нигде прежде об этом не говорилось. А Бедо продолжал:
– Он чиркнул по другой машине, и улетели они вместе. Кто кого столкнул – вопрос. Кто говорит, что Виталик гонял на машине, просто не знает. Ездил он ужасно. Где ему учиться? Когда?! Как-то сосед "Ниву" купил, Виталику дал попробовать. Через минуту вытолкал: "Убирайся из-за руля к чертовой матери! Больше в жизни тебя не посажу!"
– Тем более "Волга" – не лучший агрегат для езды по зимнему серпантину.
– Какая еще "Волга"? У дяди сроду "Волги" не было…
– Везде писали про "Волгу".
– Тоже ерунда. Разбился он на "Жигулях", "копейке". В ГАИ ее после аварии оттащили, там и осталась. Можете себе представить, во что превратилась – рухнула с сорока метров! "Волгу" Виталий наверняка получил бы в "Динамо", и очень скоро. Это даже не вопрос. Те "Жигули" были первой его машиной.
– Даже знаю, как их получил. Выиграли финал Кубка кубков – так в Тбилиси болельщики вынесли Виталия из самолета на руках. Усадили в "Жигули", на которые скинулись всем городом.
– Тоже легенда! Из самолета на руках выносили. Ноги целовали – это было. В Грузии и Абхазии у людей возможности были, спокойно могли конверт с денежкой дать. Никаких проблем. Но вот автомобиль ему дали в "Динамо". Как и квартиру. Вы не представляете, какой популярностью они пользовались. Могли все, буквально все! Нужна машина? Вот тебе машина…
– Вы были на этом месте?
– Много раз. Там до сих пор каждый, проезжая, тихонечко сигналит: "Пи-пип…" Вся Грузия знает этот обрыв. Там хороший камень поставили. Сейчас, правда, на этой дороге машин почти нет. Сделали автобан в объезд. От нас до этого перевала 270 километров.
– Отбойников не было?
– Да что вы, какие отбойники… Позже установили. Затяжной поворот, десять метров трасса, метра два обочина и обрыв. Хорошо представляю, как все это было – Виталик, вписываясь в этот поворот, чуть-чуть выехал на встречку. Увидел перед собой автомобиль – и стал его обходить по дуге. Понесло боком в пропасть.
– Ужасная смерть.
– У него уже в воздухе разрыв сердца случился.
– Все уверены, что рядом с Виталием сидел инструктор по вождению. Вместе и погибли.
– Тоже неправда. Рядом был его тбилисский друг. Никакой это не инструктор. А ехал Виталий выручать брата.
– Что случилось?
– Посадили.
– Господи. За что?
– Хулиганка. Это целая история. Когда-то в Очамчиру приехал русский дядька, отвечавший в тбилисском "Динамо" за селекцию. Не помню фамилию. Приехал за совсем другим парнем – но сразу ухватился взглядом за нашего Виталика: "А это кто? Ну-ка, подойди сюда…" Увез его в Тбилиси – и Дараселия с 16 лет стал играть в основном составе! В то время! Но был футболист гораздо талантливее Виталия.
– Это кто же?
– Его младший брат, Геннадий. Которого тоже привезли в "Динамо", заиграл он так, что Ахалкаци Виталию говорил: "Учись у брата своего!" Но Гена на свой талант забил. Что ему в футбол играть? Вот драться, хулиганить – это да…
– Он жив?
– Умер молодым. Их было трое у бабушки – Виталик, Гена и моя мама. Вот она жива.
– Мог тогда Виталий брата вытащить?
– До этого-то один раз удалось. Брат ждал в тот проклятый день – а Виталия нет, нет, нет… Я не смогу объяснить, что значила здесь фамилия Дараселия. Вот был у Виталия близкий друг, у того случились совсем серьезные проблемы. Арестовали, должны были расстрел дать. Виталий поехал просить за него – на 13 лет уговорил.
– Невероятно.
– Таких случаев много – очамчирцев он нигде не оставлял. Всегда стоял рядом! Отмазать, вылечиться, поступить… Если кто в больницу попадал – сразу звонили ему. Что футболист классный – это одно. Характер у него был кайфовый! Вот, допустим, Аршавин. Великолепный игрок! Но как человек – слабый. Не тянутся к нему. У Виталия наоборот. Футболист отличный, а как человек – еще лучше. Знает, у кого-то свадьба. Перед матчем отпросится у Ахалкаци на час-другой, заскочит, всех расцелует, денежку оставит – и мчится назад. Классный у меня дядька был!
* * *
– Число 13 его сопровождало всю жизнь. Под 13-м номером играл, 13-го числа женился…
– 13 декабря разбился. 13 дней искали. Вот и как не верить в мистику?
– 13 дней искали – и чудом нашли?
– Да, речка так отнесла тело, что отыскали чудом. Кто-то искал три дня – и уходил домой передохнуть, переодеться. А эти двое, которые нашли, не уходили никуда.
– Кто?
– Дядя Виталика и мальчишка-сирота из его деревни, которому он дал свою фамилию и отчество. Сегодня его внучка живет с нами в одном доме как родная сестра. Тело Виталика было целиком в песке, не разглядишь. Увидели поднятую кверху руку. У нас есть фотография, – Бедо перешел на шепот. – Виталия только-только нашли, достали. Самые первые минуты. Бабушке мы эту карточку не показываем…
– При этом хоронили в открытом гробу.
– У нас так принято – только открытый гроб. Долго держат, не хоронят. Люди хотят видеть. После того как нашли, два дня Виталий лежал в Тбилиси. Еще два – здесь, в Очамчире.
Тогда же декабрь был, холодно. Никакого разложения. Еще у нас традиция – если кто-то умирает, семья может ни копейки на похороны не потратить. Не дадут. Один говорит: "Я – друг, покупаю гроб…", другой: "Стол с меня".
– В гроб Виталию кто-то положил бутсы.
– Думаю, потом забрали. Там много чего клали и много чего доставали. У нас вообще это принято. Например, кто-то ворует платок, которым прикрыт мертвый. Потом передают самому близкому из семьи. Кто-то кладет покойному деньги в карман, кто-то – золото. А кто-то достает.
– Что особенно впечаталось в память из того дня?
– Это было ужасно. Даже тяжело объяснить… Гроб несут друзья. Ровесники, с которыми вырос. В Абхазии дружат по-особенному. Друг Виталика, Бадри Харчилава, орал, как женщина! Ему плохо стало! Я и сейчас хожу на футбол, вижу сегодняшних звезд. Они как-то по-своему сияют… А тут – лежит твой ближайший друг. Ему 25 лет, но ты несешь его в гробу.
– Не выяснилось после смерти Виталия, что друзья – только его друзья, а не семьи?
– Были такие – но мало. Эти сегодня к нам не вхожи. Пусть даже близко не подходят. А есть такие, как Ванечка, это почти член нашей семьи. С Виталиком вырос в одном дворе, неразлучные были. Потом уехал в Грецию на 12 лет – а сейчас вернулся. Из "Динамо" Габелия не забывает, Чивадзе… Да все практически! Замечательные ребята, никто не подвел!
– Кто был в команде его лучшим другом?
– С Челебадзе дружил. С Коридзе близко сошлись. Когда Виталик совсем мальчишкой оказался в "Динамо", старички его не очень приняли: "Абхазец, молодой… Сейчас мы его…" Вот тут он разобрался быстро, ярко себя проявил. С одним подрался, другого расческой припугнул.
– Какой расческой?
– Были раньше раскладные такие, вроде как нож. А откроешь – там расческа. Коридзе сам из таких пацанов, дворовых. Они объединились. Через два месяца были на полных правах.
– Знаю историю, как Дараселия, Хизанейшвили и Хорен Оганесян в Москве успешно отбивались от группы болельщиков московского "Динамо". Тех было человек двадцать.
– Даже не сомневаюсь, что такое было! Это в его духе. Если надо драться – Виталик мимо бы не прошел. Опыт у него хороший. В Очамчире мы все умеем драться. Тем более учился он в "русской" школе, имени Пушкина…
– Особенная?
– Здесь была "грузинская" школа, "железнодорожная"… Так вот "русская" – самая-самая. Преподаватели бесподобные, и ребята со всех сторон готовые к жизни выходили. С одной стороны, образованные – а с другой – спортсмены. "Где учишься?" – "В "русской" – "Ааа, все понятно…"
– Жестокие были драки?
– Насмерть, улица на улицу! До нас бились, после – тоже. Еще во времена Виталика мода была – драться с моряками. Здесь же порт. А с моряками попробуй подерись – у них бляхи на ремнях! Но все равно – отлавливали и буцкали…
– В Абхазии дядю вашего помнят и чтят. В Тбилиси – тоже?
– Если шикарный футбольный интернат назвали его именем, Криштиану Роналду приезжал на открытие! В Очамчире стадион его имени…
– Жив стадион-то? Действует?
– Позавчера игра была – наши против Афона. Собирались ремонтировать, скамейки поломали. Тут власть сменилась – нынешней уже не до стадиона. Главное, поляна есть, трава растет…
– Из Тбилиси сейчас в Абхазию не ездит никто?
– Приехал бывший президент Федерации футбола Грузии, привез копию Кубка СССР, Кубка кубков, поставил на могилу. На собственные деньги заказал. Потом у него проблемы были в Грузии из-за этой поездки.
– Сохранились кубки?
– Да вон они стоят, на полке. Никто не знает – ведь Виталику за тот гол в финале Кубка кубков вручили крошечный кубок, точную копию главного приза.
– Вот его не вижу.
– Так он в тбилисской квартире, у жены. Когда друзья приходят – все обязаны из этого кубка выпить. На всякую годовщину столы накрываются, обязательно! Габелия заходит, Чивадзе. Первый тост: "Пусть у него все будет, что у нас есть…" Скоро будет какая-то дата у "Карл Цейсса", снова все соберутся. Кто жив.
– Марина, вдова Виталия, сейчас в Абхазию добраться не может?
– Может! Как не может?! Без проблем. Но как-то вот… Не решается. А сын приезжает.
– Зато дочка ни разу на могиле отца не была.
– Кристина ни разу не приезжала. На самом деле это проблема. Вот почему не приезжала? Мы ей говорим: "Приезжай с детьми!" Вполне реально сделать два паспорта, грузинский и абхазский. Пацану-то сделали – когда хочет, заезжает, когда надо, едет обратно… А она пока – ни в какую.
– Где она работает?
– Секретарем в Федерации футбола Грузии.
– Сын Виталия Дараселии – известный футболист.
– Кстати, тоже Виталий зовут. Играл в "Алании", должен был в "Реджину" перейти. Что-то не получилось.
– Зато недавно прошло в газетах – Виталий Дараселия-младший угодил в тюрьму.
– Было такое. Поехал с моим приятелем, а тот… Элемент непростой. Тормознули машину на Борисовских прудах: "Куда едешь?" – "На Кантемировскую…" Проверили автомобиль – краденые вещи!
– Откуда?
– Его попросили отвезти, Виталий вообще не при делах. Так попал – отсидел 9 месяцев. Мы начали суетиться, кое-как его вытащили. Суд оправдал, прямо из зала выпустили.
– Он и сейчас в Москве?
– Нет, уехал в Тбилиси. Работал в федерации футбола, сейчас перешел в тбилисское "Динамо". Занимается селекцией. Пацанов находит, и неплохих. Но кавказская проблема: до 16 лет все отлично, потом гибнут как футболисты. То ли первые деньги, то ли пить начинают…
* * *
– Со вдовой Виталия общаетесь?
– Постоянно. Почему нет?
– Она ведь замуж вышла через два года после смерти Виталия. Не болезненно восприняли?
– По кавказским меркам – вообще-то да… Но женщина, вы понимаете. Все мы люди. Выбор она сделала хороший! Очень достойный человек!
– Футбольный?
– Нет. Трестовский, как тогда говорили. С хорошими возможностями. Но его сразу с работы выгнали – раз на вдове Дараселии женился.
– Ничего себе.
– Это как само собой разумелось! Моментально выгнали! Потому что – нельзя. По-кавказски. Зато со временем все поняли, какую ошибку совершили. Мужик-то очень хороший. Как он всех нас встречал, как провожал, какие столы накрывал… Больше его инициатива, чем наша. Я был в их тбилисской квартире как у себя дома.
– Живут до сих пор?
– Он тоже разбился в аварии, лет восемь назад в Москве.
– С будущей женой Виталий вас знакомил?
– Ха! Они же одноклассники! Марина рядом со стадионом жила. Все знали, что они встречаются. Но встречаются-то у нас как? За ручку держались. Встретились – все, "забита". Вот так он ее и забрал. Получается, с 14 лет вместе. А от детей своих просто с ума сходил. Он такой семьянин был, настолько практичный! Вряд ли в нашей породе еще такой будет…
– В чем?
– Все в нашем роду могли погулять. Это сейчас, после войны, сложновато стало, а прежде транжирили. Зато Виталик очень правильный был.
– Червонцы в ресторане не поджигал – как один баскетболист сборной СССР?
– Нет-нет! В "Динамо" возможность была – пил и кушал хлеще тамады. Но если едет за границу – дубленки привозить не станет. Привезет телевизор. Видеокамеру. А мой отец поехал в Финляндию, что-то нам купил, про остальных забыл – половину денег потерял, половину пропил. А Виталий обязательно на бумажку всех родственников и друзей запишет, кому что. Никто без подарка не останется. Всегда с чемоданами приезжал. Одному кроссовки, другому плащ кожаный…
– Что-то сохранилось?
– В 81-м году привез телевизор и видеомагнитофон – по сей день работают!
– Невероятно.
– Бывает, кассеты ставим – матч с "Ливерпулем", например. Когда "Динамо" 3:0 выиграло. Осталась майка сборной СССР с испанского чемпионата мира, семья хранит. Костюмы остались, бутсы. Хотя сосед Гарик, футболист, одни выпросил: "Дайте на игру бутсы Виталика…" Ладно, бери. А спортивные костюмы по друзьям разошлись.
* * *
– Сын снится? – поворачиваюсь к Мери.
– Постоянно. Думаете, возможно забыть? Все помню – руки, голос… Смех его помню, будто только услышала. Маленьким совсем снится, мальчонкой. Мы о многом так и не поговорили, его рано в Тбилиси увезли. Сейчас хожу на кладбище – вспоминаю, вспоминаю… Он постоянно с мячом был. Утром в школу, возвращается – мяч хватает. Бежит играть. Набегается – без сил возвращается, спать… До сих пор помню, как впервые по телевизору сына увидела. Был у нас маленький "Рекорд". С тех пор футбол по телевизору не пропускала. Он играет, я смотрю – не дай бог, его подрежут, ударят, я вскакиваю, глаза закрываю! Мне самой больно!
Виталик круглые сутки с мячом. Не было мяча – пинал все, что под ногу попадет. Банка консервная? Банку! Ноги здоровенные накачал!
– Помогал вам?
– Чем мог – он старший был, я осталась с тремя детьми. Но рано уехал из дома. Помню, какие-то копейки собираю, скоплю, чтоб ему там полегче было. Приезжает – отдаю. Он смеется, мне обратно в руки деньги сует: "Мама, спрячь!" Ни одного случая не помню, чтоб я ругала Виталика за что-то…
– Бедно жили?
– Нищими не были. Но нуждались. А вот смотрите, фотография – все втроем. Мои карапузики. Я на кладбище постоянно хожу. Здесь недалеко. Прибираюсь, а машины едут мимо – сигналят, с Виталиком здороваются…
– Вас в Тбилиси перевезти сын не хотел?
– Никогда бы я там жить не смогла. Тбилисские – они совсем другие…
– Нет-нет, она в Тбилиси точно не поехала бы, – говорит вполголоса Бедо. – Она из крестьян, самых простых. Там бы не смогла. Бабушка у нас удивительная. Всю жизнь работает, на горбу тащит нас всех. Муж тяжело умирал, одного сына потеряла, другого, мой отец, ее зять погиб… До сих пор дня не бывает, чтоб не работала. Виталик большой звездой стал, отец мой тоже занимал хорошую должность, ей пытались помочь – а она всем говорила: "Без вас разберусь!" Сейчас правнуками занимается. 85 лет!
– Дом ваш война пощадила. Виталий его строил? – спрашиваю Мери.
– Трехэтажный дом, который он строил, весь растащили! Стоит разрушенный!
– Не может быть.
– Он недалеко отсюда, возле стадиона – заезжайте и посмотрите. Калитка, забор – украли! Двери с гаража снимали! Виталий погиб – достроить не успел. Пропал дом, растащили по частям. Квартиру трехкомнатную в Тбилиси получил – тоже пожить не успел, только ремонт сделал…
– В каком доме сын вырос?
– Муж жив был – жили в бараке. Как умер, дали квартиру у моря. Муж у меня без рук с войны вернулся, кисти оторвало в бомбежку. То ли в Харькове, то ли в Одессе. Столько крови потерял – еле успели перевязать.
* * *
– Герман Зонин мне недавно рассказывал, как привез сборную СССР в ваши края. Так один мальчонка повадился мячи таскать…
– Точно, было такое! – смеется Бедо. – Виталик воровал мячи! Так Зонин его раз поймал, говорит: "Кончай воровать. Уедем – подарю тебе мяч с автографами всей сборной…" Не знаю, уцелел ли этот мяч. Но подарил, не обманул.
– Вы, Мери, на футбол ходили?
– Да нет, бабушка не была, – отвечает Бедо.
– Как это не была? – почти возмутилась мама Виталия. – В Тбилиси была. В Москве даже ходила. В Тбилиси поехала, когда он квартиру получил. Позвал меня обустраивать. У "Динамо" как раз игра была – так меня отвел на стадион, усадил. Я еще молодая была, не такая страшная. Перед самым матчем снова поднимается ко мне. Кто рядом сидел – тем сказал: "Это моя мама!" Все встали! Кричат, хлопают! Разве такое забудешь?
– Финал Кубка кубков где смотрели?
– Да вот в этой самой комнате. Переживала ужасно.
– История вышла с этим финалом, – подвинулся ближе Бедо. – Сосед наш Шота в то время сидел где-то в Сибири. Бегал по зоне: "Скажите счет! Как там "Динамо"?!" Так наблатовался, что полгода бура дали.
– Какого бура?
– Барак усиленного режима… А я Виталика про гол "Карл Цейссу" расспрашивал. Он улыбался. Однажды рассказал – как получил пас за три минуты до конца матча: "Я схватил этот мяч и понял: никому его не отдам! Ни-ко-му! Мне было наплевать, где я, что я!" Получается, самые главные голы тбилисского "Динамо" забили осетин Гуцаев и абхазец Дараселия.
– Как отмечали его гол в Тбилиси – мне рассказывал Давид Кипиани. А что у вас в городе?
– А это не описать словами. Все двери, окна открыты. Куда хочешь – ходи, что хочешь – делай. Анархия!
– Кажется, после гола Виталий перекрестился.
– Что перекреститься – кажется, нет. Но он верующий был.
– При этом крещеным не был. Покрестили после смерти.
– Разве Виталий не был крещеным? Вот это для меня новость. После гола в финале он поднял руки к небесам, наверх посмотрел… То, что не был крещеным, ничего не значит – он от православных рожден! Сам православный! У нас неподалеку от города, в Илори, удивительная Георгиевская церковь…
